– Я очень сожалею, дружище. Кто бы мог вообразить, что на нас обрушится такая напасть?

И немного отдышавшись, Барзюм, который с такой бесподобной ловкостью обратил в прах коварные замыслы Леопольда, продолжил:

– Я сяду за руль и довезу вас до поезда, где вы сможете хоть капельку передохнуть. А сам отвезу этого бандита с большой дороги в полицейский участок. Там с ним разберутся как положено.

Импресарио с невозмутимым видом наклонился и с легкостью поднял связанное тело барона.

– Вот так! – сказал он. – Я заброшу его на крышу машины, надеюсь, он не упадет. Впрочем, даже если упадет, мы не станем убиваться от горя, верно, а?

Через некоторое время машина остановилась возле входа на товарный вокзал. Из нее вышла Соня Данидофф.

– Вот поезд, – сказал ей Барзюм, указывая на состав, стоявший на запасном пути. – Мне потребуется минут десять, чтоб закончить с этим субчиком. И вскоре я к вам присоединюсь.

Любезно проводив Соню до двери своего вагона и поцеловав на прощание ее руку, он повторил:

До скорой встречи!

Княгиня, войдя в купе, услышала, как на улице включился мотор автомобиля. Барзюм повез Леопольда в ближайшее управление полиции.

Глава 17

БЕЗУМИЕ БАРЗЮМА

В ту ночь, когда барон Леопольд пытался захватить автомобиль княгини, Чарли спокойно спал в своем узком купе. В его сознании проплывали всевозможные приятные видения.

Секретарь представлял во сне, что его вызвал Барзюм и сообщил, что повышает зарплату на сто пятьдесят франков и, кроме того, за выдающиеся заслуги предоставляет ему оплаченный отпуск на три месяца.

В купе было страшно душно, воздух почти не проникал сквозь небольшое окошечко, однако это не мешало секретарю крепко спать.

Но после воображаемой встречи с Барзюмом, а также после того, как Чарли увидел сказочную райскую страну, где он прогуливался в гордом одиночестве, и после еще нескольких, столь же благостных сновидений, секретарь внезапно проснулся.

Ему послышалось, что кто-то стучит в дверь. Чарли открыл глаза, сел на кровати и прислушался.

Конечно. В дверь стучали, причем, довольно сильно. Можно сказать, барабанили и руками, и ногами. К тому же временами раздавались возмущенные возгласы:

– Да что это такое? Здесь вы или нет?! Откройте же, черт возьми!

Секретарь до этого спал так крепко, что не сразу сообразил, в чем дело. Как бы стряхивая с себя сон, он попытался понять, что происходит.

Затекшей рукой он нащупал кнопку, включил свет и, ослепленный на миг, принялся протирать глаза. Потом прямо в ночной рубашке встал с постели, сделал пару шагов и остановился посредине купе.

В дверь продолжали колотить все более нетерпеливо.

– Открывайте же, Чарли! Слышите? Живей! Мне нужно с вами поговорить!

Тогда Чарли потихоньку начал приходить в себя.

– Господи, да это же Барзюм! Ну конечно, кто же еще? Ох, что за участь выпала мне, несчастному! Даже ночью не дают поспать нормально, будят в неурочный час. Ну, днем еще ладно, я всецело в его распоряжении, но уж ночью-то можно оставить человека в покое?

Продолжая ворчать, он, тем не менее, принялся отодвигать засов, закрывавший дверь.

– Это вы, шеф? Вам что-то нужно?

Едва Чарли отворил замок, как дверь сильным ударом оттолкнула его в сторону. То и в самом деле был Барзюм – бледный и мрачный, как сама смерть. Он стремительно прошел в купе. Секретарь к тому моменту уже окончательно проснулся.

– Что случилось, патрон? – спросил он.

Барзюм ударом ноги захлопнул дверь и, положив обе руки на плечи Чарли, посмотрел на него каким-то диким и в то же время растерянным взглядом.

– Вы проснулись? – спросил директор. – Вы меня слышите? Понимаете?

В эту секунду Чарли показалось, что импресарио довольно сильно тронулся. И он не на шутку перепугался. Но возможно ли, чтобы такого сильного, стального человека охватило безумие? Ведь он всегда казался хладнокровным, даже флегматичным и в любых ситуациях великолепно владел собой.

– Да, конечно, – ответил Чарли, – я проснулся, вы же сами видите, патрон. Но что случилось?

Секретарь почувствовал, как ногти Барзюма невольно вцепились в его плечи и даже немного поцарапали кожу.

– Нет, черт возьми! – прорычал Барзюм. – Я вижу, вы еще спите. Сделайте же усилие, ну!

С этими словами он мощно встряхнул Чарли и с силой швырнул его на кровать.

– Погодите же, я вас приведу в чувство!

Бедный секретарь и рта не успел раскрыть, как разгневанный директор наполнил целую кастрюлю водой и выплеснул ему на голову.

– Ну что? – спросил Барзюм. – Надеюсь, вы больше не спите?

После такого душа Чарли, ясное дело, стало не до сна. Плюс к тому, он еще и порядком обиделся на шефа.

– Да что вы себе позволяете, в конце-то концов! Я же сказал, что не сплю, значит, не сплю, что еще надо?

Он поднялся, желая оттолкнуть Барзюма и взять полотенце, чтобы вытереть лицо и голову. Но патрон преградил дорогу и крепко сжал его в руках.

– Дорогой мой, – сказал импресарио, – ради Бога, не сердитесь, этот душ и ночное пробуждение будут вам оплачены отдельно и сверх зарплаты. Просто мне необходимо, чтобы вы были в состоянии меня слушать и отвечать на вопросы.

Но в этот момент терпение покинуло бедного Чарли. В свою очередь, он тоже вцепился в шефа и порядком тряхнул его.

– Вы! – воскликнул он. – Вы начинаете меня бесить! Так невозможно работать! Ни секунды покоя! Говорите, что надо, или проваливайте восвояси!

Между тем, гнев Чарли заставил Барзюма улыбнуться. Он даже чуть не прыснул от смеха.

– О'кей! Вы сердитесь – значит, вы проснулись, вы в ярости, стало быть, и в здравом уме. Вы меня слышите, Чарли?

– Ну разумеется!

– Посмотрите на меня.

– Смотрю – дальше что?

– Вы уверены, что это в самом деле я перед вами?

Вопрос прозвучал более чем странно. Чарли даже не понял, как на него и ответить-то.

Но Барзюм повторил:

– Узнаете вы меня или нет, черт возьми? Посмотрите внимательно – это точно я, Барзюм, директор цирка?

– Естественно… а почему вы спрашиваете?

– Наверное, не без причины, а? – нервно отреагировал Барзюм.

Импресарио несколько минут молча ходил по купе взад-вперед, затем остановился перед секретарем. Он выглядел еще более встревоженным.

– Чарли! Вы в состоянии доказать, что действительно проснулись как следует?

И так как секретарь глядел на него с возрастающим ужасом, Барзюм добавил:

– О, прошу вас, не смотрите на меня такими глазами! Если б вы знали, каково мне сейчас! И как я нуждаюсь в вашем хладнокровном и трезвом суждении…

Но, не закончив фразы, импресарио призадумался.

– Вот что, мой дорогой Чарли, – сказал он, – садитесь-ка за ваше бюро. Так. Хорошо. Возьмите перо. Вы готовы писать?

– Да, – ответил секретарь, взволнованный не на шутку и начинавший сожалеть, что в вагоне нет специальной кнопочки для сигнала тревоги.

– Итак, – продолжал Барзюм, – обмакните перо в чернила, берите лист бумаги и пишите то, что я попрошу.

– Хорошо, но что именно, шеф?

– Да так, пустяковину. Напишите, что вы делали сегодня вечером.

Чарли, полагавший, что имеет дело с сумасшедшим, что Барзюм, вероятно, тронулся от сильного переутомления, приготовился уже обмакнуть перо в чернильницу, но чуть не подпрыгнул от поставленного перед ним странного вопроса.

– Патрон, – произнес молодой секретарь, – успокойтесь, я вас умоляю! Вы меня, ей-Богу, пугаете. В чем дело? Я смотрю, происходит нечто из ряда вон…

Директор пожал плечами.

– Да-а, – проронил он удрученно, – вы, верно, также считаете меня сумасшедшим.

Тут на него вновь нахлынул припадок гнева:

– Но нет, дьявол меня побери! Ни хрена я не спятил, ясно?! В том-то и штука – я в полном здравии и рассудке!

И, немного успокоившись, он заявил:

– Чарли, в общем, пишите, что вы делали сегодня вечером.

– Но, мсье, вы это знаете так же хорошо, как и я, поскольку…